В прошлом октябре я уволился с работы, чтобы стать журналистом-фрилансером. К этому времени я заработал написанием текстов лишь $900, но мой последний проект, биографическое эссе о Дугласе Хофстедтере (Douglas Hofstadter), привлек интерес нескольких больших американских журналов. Я был твердо намерен получить за него от $10 000 до $20 000. План был прост — я хотел закончить это эссе, продать его и начать писать другие такого же плана.
Моя новая жизнь началась в понедельник. Я по натуре «сова» и встаю поздно, но где-то вычитал, что писатели продуктивнее всего работают по утрам. Поэтому я проснулся пораньше, сделал себе кофе и плюхнулся перед ноутбуком.
Я работал над своим эссе о Хофстедтере до раннего вечера четверга. В четверг ночью я получил неожиданное письмо по электронной почте. Это было предложение о работе, и его условия были таковы: зарплата $120 000 в год, $10 000 бонус за подписание контракта, фондовые опционы, бесплатный абонемент в фитнесс-зал, отличный соцпакет, включающий медицинскую и стоматологическую страховку, новый мобильный телефон, бесплатные ланчи и обеды по рабочим дням. Рабочий день должен был начинаться в районе 11 утра, а заканчиваться ранним вечером, когда я захочу. Работа почти никогда не напрягала бы меня. У меня была бы большая степень свободы и ответственности. Все коллеги примерно моего возраста, умные и веселые.
Продвижение медцентров и клиник: три кейса о SEO, TikTok и Instagram*
Как получить измеримые результаты в фарммаркетинге.
Показываем на примерах →
Спецпроект
Так что я быстро поставил свое приключение на паузу.
Самые востребованные специалисты мира
В колледже я просто бесцельно проводил время. Читал, что хотел, возился со своим компьютером, сделал несколько сайтов, чтобы поразвлечься, поздно ложился спать, прогуливал занятия и вообще представлял себя интеллектуалом наподобие Уилла Хантинга.
И, несмотря на это, чудесным образом, в 2009, закончив учебу со средним баллом диплома 2,9 (GPA — на уровне 4, или тройки по нашей системе — прим. редакции) и оказавшись на печально знаменитом рынке труда того времени, я не очутился на задворках жизни где-нибудь в Бруклине, существуя на деньги родителей. Более того, я был в числе самых востребованных молодых специалистов мира.
Произошло чудо, и возня с веб-сайтами неожиданно превратилась в доходную профессию.
Я веб-разработчик, и в истории не было еще времени, более подходящего для этой профессии. Это безумие: у меня есть друг, который на втором году обучения в юридической школе решил начать заниматься программированием. Два месяца спустя его приняли в Школу Хакеров (Hacker School) в Нью-Йорке, через три месяца он уже работал стажером в консалтинговой компании, которая помогает стартапам разрабатывать сайты. Через месяц стажировки — всего прошло полгода — его назначали на фуллтайм позицию с оплатой $85 000 в год.
Я никогда не думал, что найти хорошую работу будет так просто. Я всегда думал, что меня ждет ситуация, как у моей сестры. Она была лучшей ученицей в школе и поступила в Университет Чикаго. Однако после того, как закончила его, единственная позиция, соответствующая ее образованию, которую ей предложили — работа по переводу меню в самолетах. У нее удивительно яркий и чувствительный ум, но нет технической специальности, и рынок оказался к ней жесток, как и к другим подобным людям.
Немного истории
В 1999 году дотком с нулевым доходом мог поднять $100 млн инвестиций, из которых потратить $2 млн на рекламу во время Супер Боула. Такой сайт мог обладать ужасным юзабилити, и это не мешало компании выйти на биржу. Инвесторы скупали акции в надежде на рост котировок, что задирало цену еще выше и привлекало новых инвесторов, создавая спекулятивный пузырь, в момент взрыва которого все осознали, что за всем этим ничего не стояло.
Больше такое не случается. Не потому что интернет стал менее важен или инвесторы менее «нерационально эмоциональными» (irrationally exuberant) — стартапы стали стоить дешевле. У стартапа сегодня практически нет фиксированных трат. Нет необходимости инвестировать в широкополосную инфраструктуру, потому что она уже создана. Нет нужды покупать ТВ рекламу, чтобы отвоевать свой кусок рынка, ведь можно расти органически посредством поиска (Google) и соцсетей (Facebook). Облачные хранилища данных, как и почти любой сервис, который может понадобиться компании — например, процессинг кредитных карт, автоматизированная телефонная техподдержка, сервис e-mail рассылок — можно оплатить «на лету», по ценам, которые становятся все меньше.
Это означает, что в наши дни, цена, за которую можно узнать, взлетит ли стартап, составляет не сотни миллионов долларов, а всего лишь сотни тысяч. Цена пары ноутбуков и зарплаты основателей, которую вы им будете платить, пока они все тестируют. С помощью пула в $100 млн венчурного капитала теперь можно профинансировать не 5 или 10 стартапов, а 1 000 маленьких экспериментов, большинство из которых провалятся, а один может выстрелить и стоить миллиард.
Поэтому безумие продолжается.
Почему?
Финансовые бонусы, увеличения зарплаты, фондовые опционы и подарки стали нормой. Как-то я работал в компании, где был специальный e-mail адрес для запросов бесплатных нужных вещей — клавиатура за $300, стул за $900, натуральный кленовый сироп. Еще я работал в одном месте, где ты редко сидишь без банки пива в руке. Часы работы гибки и свободного времени просто уйма. Провалы и факапы легко прощаются. Вашим проблемам уделяют внимание. Ваш ум ценится. Короче говоря, о вас заботятся.
Мне был всего 21 год, когда я стал техническим директором (CTO) американской компании. Когда это случилось, я подумал о своем отце, потому что он тоже в свое время оказался одним из самых молодых топ-менеджеров корпораций в стране — он стал финансовым директором (CFO) к 28 годам. Разница между нами была только лишь в том, что он помогал управлять компанией Hardee’s — сетью ресторанов быстрого питания с более чем тысячью точек — в то время как компания, в которой руководителем работал я, была стартапом. Все, что мы сделали за три года работы — это потратили $350 000 чужих денег. Другими словами, омпания отца делала гамбургеры, а моя компания их ела.
Веб-стартапы — как компании в какой-нибудь игре. Они в такой же степени имеют отношение к реальным компаниям, как домик Барби к настоящему жилищу.
Возьмем, к примеру, обанкротившийся стартап Doormates, основанный двумя выпускниками Колумбийского Университета. Его миссия заключалась в том, чтобы позволить пользователям «… создать частную сеть для зданий, доступ в которые разрешен только их жителям». Они получили $350 000 инвестиций. Думаете, кто-нибудь спросил что-то типа: «А станут ли общаться незнакомцы, которые просто живут в одном доме? Может быть, эту проблему лучше решит беседа и пара сэндвичей?» (Основатели Doormates позднее присоединились к стартапу «Mommy Nearest» — iPhone приложение, которое подбирает места вокруг Нью-Йорка, которые понравятся молодым мамам).
Самые успешные стартапы, по крайней мере, если смотреть на цифры финансирования — это Snapchat с их $13,5 млн, $30 млн для Vine, $1 млрд за Instagram (каждое из этих успешных приложений так или иначе копируется сотнями мелкобюджетных подражателей) . Получается, что наиболее успешны приложения, дающие тинейджерам новые возможности публикации фотографий.
Ценность
Мы называем себя веб-разработчиками, разработчиками программного обеспечения, строителями, предпринимателями, инноваторами. Однако главным образом мы занимаемся тем, что располагаем блоки на странице. Пользователи наполняют словами и изображениями блок, мы храним его в базе данных, и затем выводим эти данные в другой блок.
Наши дни заполнены банальным содержанием этих блоков: мы меняем цвета, добавляем ссылки, чтобы дать вам возможность редактировать текст, измеряем то, как глубоко вы прокрутили страницу, позволяем вам логиниться на сайте, используя Twitter, еще мы улучшаем результаты поиска, исправляем ошибки при загрузке фотографий.
Большую часть этой работы я выполняю с помощью инструмента под названием Ruby on Rails. Эта технология делает для разработчиков то же, что для сантехников сделал бы робот-установщик туалетов. (Вообще, веб-разработка куда ближе к работе сантехника, чем мы готовы признать).
Благодаря Ruby on Rails решение задач, на которое раньше уходили месяцы, занимает часы. И важно понимать, что я всего лишь пользователь этой штуковины. Я не создавал ее. Я только прочитал инструкцию. Получается, что я так ценен на рынке труда, потому что читал инструкцию особенно внимательно. Только и всего.
С другой стороны, слишком ли много мне платят за написание кода? Платят ли слишком мало за мои тексты? Нет: в каждом случае, мне платят ровно столько, сколько я стою на рынке.
Что делать?
Цена слов равна нулю. Венчурные капиталисты не горят желанием финансировать мои рассказы. Рекрутеры не забрасывают меня предложениями. В мире писателей я никто — среднее время на мои письма в качестве писателя составляет три с половиной недели. Я могу вложить в текст всего себя, все знания и умения, и все равно он может стоить ноль долларов.
И, несмотря на то, что я понимаю всю сложность писательского дела, похоже, это не то занятие, которому я себя посвящу.
Я совершенно средний программист, но это не мешает мне иметь безоблачное будущее. Более того, по утрам я просыпаюсь с мыслью, что я делаю что-то, что нужно людям. Я знаю, что они этого хотят, и за это мне хорошо платят.
Источник: aeon
Источник: